Игорь Корнелюк: «Для меня вся музыка делится на две большие категории — музыка живая и мертворожденная»
О ПОДВЕДЕНИИ ИТОГОВ К 60-ЛЕТИЮ
— Точно я не подвожу никаких итогов. Мне очень много еще чего хочется, поэтому я просто иду и иду, я не стараюсь как-то остановиться, осмыслить, потому что чем дольше я живу, тем яснее понимаю, что ничего еще не сделал.
О ПРОГРАММЕ «6.0 ПЕРЕЗАГРУЗКА»
— Мы пришли к точке — 6.0, перезагружаемся и идем дальше, не останавливаемся. Это не моя идея названия, но мне понравилось. И потом этот концерт — тут все впервые, я никогда не пел под симфонический оркестр, мы там будем играть музыку из кино, из спектаклей, и, естественно, песен будет много. Я во многом благодарен этому концерту, потому что я привел в порядок такие вещи, которые до этого не мог привести. Когда мне позвонили в 2004 году из оркестра имени Светланова с просьбой поиграть музыку из "Идиота", мне хотелось выть около трубки телефона, потому что у меня нет нот. Там было недоумение, я им стал объяснять, что это такая технология — я сам наигрывал партию каждого инструмента, и там ощущение, что играет оркестр. И то, что я наконец-то подготовил ноты, у меня теперь будет возможность давать эти ноты людям, оркестрам, чтоб они играли, потому что очень много звонят из разных городов.
О РАБОТАХ, КОТОРЫЕ УХОДЯТ В КОРЗИНУ
— Очень много. Мне одна знакомая сказала: "Самая большая твоя ценность в том, что ты легко расстаешься с тем, что, казалось бы, хорошее, а ты без оглядки в корзину". Я три года отдал опере, и когда я ее уже оркестровал, представляете такую ситуацию, я начинаю работать над оркестром, работаю над фрагментом неделю, две, и вдруг я начинаю понимать, что две недели назад я слишком рано подраскрыл тему, и дальше я должен делать больше и больше, а это уже путь в никуда. И ты берешь это — и в корзину, и заново.
О ПЛАНАХ НА БУДУЩЕЕ
— У меня есть какие-то желания, но планы я никогда не строил и не строю, стараюсь жить сегодняшним днем. И кстати, вот такой способ бытия или отношения к работе иногда помогает, особенно если делаешь что-то крупное. Впервые я с этим столкнулся на "Мастере и Маргарите". Я не очень хотел писать музыку к этой картине, у меня были свои взгляды на это дело, я просто не очень верил в возможность экранизации этого бессмертного произведения Булгакова, да и сейчас отчасти не верю. Но получилось так, что я смалодушничал, мне не хватало какого-то внутреннего запала честно позвонить Бортко (режиссер Владимир Бортко. — Прим. ред.) и сказать, что я не хочу это делать. Мне мама когда-то говорила: "Игорь, когда огромная работа, большая какая-то, ты старайся не думать о масштабах, а просто ежедневно ставь какие-то локальные задачи и старайся их выполнить. Понимание большого потом придет". И сколько раз я маму вспоминал, как она оказалась права. Я действительно так работал, так живу.
О ПЕРВОМ ОПЫТЕ НАПИСАНИЯ ПЕСЕН
— Это был спор с композитором Александром Морозовым, он меня спровоцировал, подстегнул, потому что он мне сказал: "Знаешь разницу между мной и тобой? Ты — человек хорошо обученный, а я — талант". И меня эта фраза вывернула наизнанку, говорю: "Саша, а что такое талант?", и он мне сказал: "Ты пишешь сложную музыку, требующую подготовленного слушателя, а я пишу простые песни, и их поет весь советский народ. Ты так никогда не сможешь". И мы с ним поспорили на две бутылки коньяка, что я напишу такую песню, которую будет петь советский народ. Вот так с этого и началось. Но могу вам сказать, что спор был глупый и ничего он не означал, хотя спустя несколько лет мы с ним встретились на "Песне года", по-моему, это был 1989 год, закончились съемки в концертной студии "Останкино" в Москве, и Саша принес две бутылки коньяка, и мы сидели втроем — я, Саша и Иосиф Давыдович Кобзон. И сидели, по-моему, до двух или трех ночи и разговаривали за жизнь. Причем я больше молчал, потому что было безумно интересно слушать мэтров. Был такой мужской разговор, я до сих пор вспоминаю это как одну из самых волшебных ночей в моей жизни.
Я честно не думал, что буду писать песни, просто я уже тогда впервые попал в студию звукозаписи, и меня настолько захватил процесс записи музыки, он привел меня в восторг, что для меня песня была поводом прийти в студию и поработать. Я помню, к записи готовился, как боксер готовится к выходу на ринг, потому что продумывал все, старался предусмотреть все нюансы.
О СОВРЕМЕННОЙ МУЗЫКЕ
— Вы понимаете какая штука, ее можно и не слушать, потому что она тебя все равно догонит и даст по башке, потому что она звучит отовсюду. А специально слушать — нет, я лучше послушаю Вагнера, Прокофьева, Шостаковича, Чайковского, раннего Шуберта переслушаю в стотысячный раз или Шопена, или в очередной раз Фредди Меркьюри, или даже Led Zeppelin, ABBA для настроения.
Да, сейчас период такого тотального декаданса, и он связан именно с одной простой вещью — то, что развитие компьютерных технологий, гаджетов, программ дает возможность самовыражаться очень широкому кругу людей, и для этого необязательно нужно быть музыкантом. И вот то, что в это дело ринулись все — у кого есть талант и нет, произошло то, что произошло. Хочется верить, что история сделает какой-то виток и все это, как птица феникс, возродится на новом уровне. Что мне категорически не нравится в современной музыке — почти во всей музыке отсутствует динамика. Ведь красиво, когда звучит что-то громко, а потом стало тише, и вот эти оркестровые крещендо канули в Лету. Я не могу вспомнить что-то в последней музыке, где постепенно что-то становилось громче, оно все одинаково, и одинаково громко у всех.
О КИНОМУЗЫКЕ
— Музыка, на мой взгляд, — важнейшая составляющая фильма, потому что только музыка создает настроение и эмоцию фильма. И у музыки в кино один критерий — она должна работать в кадре, либо усиливать, либо контрапунктом, но она должна работать. И очень часто смотришь кино и понимаешь, что музыка не только не работает, она еще и мешает, потому что приглашают молодых ребят, они на синтезаторе за сто рублей наигрывают. Музыка в современном кино — это сложный технологический процесс, это дорого, поэтому на этом и экономят.
О ПОПЫТКАХ ПРЕДУГАДАТЬ УСПЕХ ПЕСНИ
— Не знаю, я об этом стараюсь не думать, потому что, если автор будет слишком много думать, музы дадут за это по башке как следует. Для меня просто вся музыка делится на две большие категории — музыка живая и мертворожденная, при этом не важно, в каком это жанре, в каком это стиле. Мне когда-то один мой друг, инженер, говорит: "Чего ты мучаешься, чего ты все что-то сочиняешь? Возьми свою какую-нибудь самую удачную песню, разложи ее, анатомируй, пойми, из каких лекал она сделана, и по этим лекалам наруби штук десять таких же". Друг с инженерными мозгами не может понять, что ты можешь разложить на какие-то составные части музыку, но при этом анализ не ответит тебе на главный вопрос — что заставляет слушателей реагировать на эту музыку?
ОБ УКАЗЕ ОБ УТВЕРЖДЕНИИ ОСНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ ПО СОХРАНЕНИЮ И УКРЕПЛЕНИЮ ТРАДИЦИОННЫХ ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫХ ЦЕННОСТЕЙ
— Когда сейчас смотришь западный фильм или сериал, там обязательно найдется какая-то линия, где два человека с нетрадиционной ориентацией, и обязательно они должны быть в позитиве окрашены — это такой мейнстрим. Я думаю, что этот указ направлен делать наоборот — культивировать, пропагандировать традиционное. Но у нас и без этого такая культура, мы никогда не были этому подвержены. Это ж все было в истории, когда разлагалась Римская империя, говорят, что римляне погрязли в роскоши и разврате, она и рухнула. Рано или поздно и здесь что-то произойдет.
