Мельница «Химера»
В концепции затеянного группой «Мельница» диптиха разобраться не так-то просто. Поначалу всё казалось понятным и прозрачным: вот вам «Алхимия», вот несколько стадий восхождений к Абсолюту. С появлением второй части «Химера» выяснилось, что, оказывается, в проекте был единый альбом под названием «Альхимейра». Но в процессе разделения пластинки на две части расщепилось и придуманное слово. Так что по факту мы имеем «Алхимию» с «Химерой», которые то дополняют друг друга, а то вдруг вступают в контры.
Если «Алхимия» повествовала о подлинной любви, возносящей к Небесному Своду, то «Химера» запечатлевает стремительное низвержение обратно вниз из-за болезненной страсти. Этот процесс запечатлен в тексте К. Баринова «Химера-блюз», который на диске не запечатлен, но пропечатан в буклете и служит прологом ко второму акту. «Химера» - это не настоящая любовь, а ее темная сторона, возникшая в результате демонической подмены понятий. Недаром в пресс-релизе к альбому говорится о любви как о «хтонической сущности».
Страсть — это любовь-зависимость, сладостное ярмо, которое надевает на себя пара, принимающая данные условия игры. Зависимость у многих ассоциируется с сидением на игле — и вот уже в «Бесе Джиги» обыгрывается этот символ. Всем участникам игры предлагается незавидная альтернатива: либо быть пронзенными иглой вуду, либо вынужденно танцевать под извлекаемую иглой из пластинки музыку.
Тема насильственных манипуляций продолжена в «Голубой траве», где героиня очаровывает возлюбленного посредством одолень-травы. «Изольда» - еще один пример женского доминирования: за расположение капризной королевы персонажу предлагается отдать всё. Тем не менее, он так и останется по отношению к ней в подчиненном состоянии, поскольку она, золотоволосая, снисходительно величает его «мой серебряный».
Даже самые властные прелестницы воспринимают страдание не только как способ достижения собственных целей, но и как вожделенный наркотик. Об этом — завораживающий «Черный дрозд», где участвует Борис Гребенщиков, повествующий о загадочном и властном потустороннем мачо. Обожательница этого темного пришельца вполне удовлетворяется участью отвергнутой пассии и находит удовлетворение в роли иглы (вновь!), которая никогда не сойдется со своей путеводной нитью. Думается, появление БГ в такой песне не случайно, ведь он тоже любил поднимать подобные темы в «Звездочке» («Ведь если нужно мужика в дом - так вот он, пожалуйста; Но ведь я тебя знаю - ты хочешь, чего здесь нет») и в «Марине» («И ты готова отдать все любому из них, Кто поднимет тебя на крыльях своих, Но никто из них не снесет двоих, В этом и есть твой покой»).
С именем Гребенщикова весьма опосредованно связана еще одна песня «Химеры» - «Любовь во время зимы». Только Борис Борисович в «Любви во время» всё же пел о преодолении энтропии, а героиня «Химеры», кажется, слишком увлечена всеми этими зимними забавами, на замечая, как к ней спешит свора разъяренных собак. К финалу альбома деструктивные тенденции окончательно берут верх — и вместо кристально чистого звучания струнного квартета да благолепной арфы на авансцену выходят тревожные рваные гитары.
Красиво? Да! Изобретательно? Бесспорно. Заманчиво? Пожалуй. Но в этот омут с головой кидаться следует далеко не каждому, потому что горькое похмелье, увы, неизбежно, а для процесса реабилитации и стойкой ремиссии сил уже может и не остаться.
